Работа и вхождение (10)

Всемогущий Бог говорит:

    То, что человечество настолько далеко прогрессировало — это совершенно беспрецедентная ситуация. Божья работа и вхождение человека продвигаются плечом к плечу, и, таким образом, Божья работа тоже представляет собой не имеющее себе равных великое событие. На сегодняшний день вхождение человека является чудом, которого человек никогда ранее не мог себе и представить. Божья работа достигла своего апогея — и, соответственно, достигло своей наивысшей точки и человеческое «вхождение»^[1]. Бог принизил Себя насколько Он, вообще, мог, и Он никогда не протестовал перед человечеством или всем сущим во вселенной. Человек, тем временем, стоит на голове Бога, в высшей степени угнетая Его. Все достигло своей высшей точки, пришло время для того дня, когда появляется праведность. Зачем позволять мгле и далее окутывать землю, а темноте скрывать всех людей? Бог наблюдает несколько тысяч, даже, десятки тысяч лет, и Его терпение давно уже дошло до своего предела. Он наблюдает за каждым движением человечества. Он наблюдает, как долго буйно разрастается человеческая неправедность, а давно уже ставший бесчувственным человек, тем не менее, не чувствует ничего. А кто когда-либо наблюдал деяния Божьи? Кто когда-либо поднимал глаза и вглядывался вдаль? Кто когда-либо внимательно слушал? Кто когда-либо пребывал в реках Всемогущего? Всех людей терзают воображаемые страхи^[2]. Какая польза от кучи сена с соломой? Единственно, на что она годится — это мучить до смерти живого воплощенного Бога? Хотя это лишь кучи сена с соломой, но, все же, есть одна вещь, которую они делают «лучше всех»^[3] — заживо мучают до смерти Бога, а затем кричат, что это «радует сердца людей». Что за кучка солдат-креветок и генералов-крабов! Примечательно, что из всего нескончаемого потока людей они сосредоточили свое внимание на Боге, окружив Его непроницаемой блокадой. Их рвение становится все горячее^[4] — они ордами окружили Бога, чтобы Он ни мог двинуться ни на дюйм. Они держат в своих руках всевозможное оружие и смотрят на Бога, как будто смотрят на врага. Глаза полны страха — им не терпится «разорвать Бога напополам». Как это трудно для понимания: отчего человек и Бог стали такими непримиримыми врагами? Возможно ли, чтобы существовала озлобленность между наипрекраснейшим Богом и человеком? Возможно ли, чтобы Божьи действия не приносили никакой пользы человеку? Причиняют ли они человеку вред? Человек, не отводя глаз, пристально смотрит на Бога, пребывая в глубоком страхе перед тем, что Бог прорвется сквозь человеческую блокаду, вернется на третьи небеса, и еще раз ввергнет человека в узилище. Человек настороженно относится к Богу, он находится в подвешенном состоянии и в отдалении корчится на земле, держа «пулемет», нацеленным на Бога среди людей. Похоже, будто стоит Богу лишь шевельнуться, и человек уничтожит все, что связано с Ним — все Его тело, и все, что Он носит, не оставив ничего. Отношения между Богом и человеком ремонту не подлежат. Бог непостижим для человека; человек, тем временем, сознательно закрывает глаза и бездельничает, абсолютно не желая видеть Мое присутствие и не прощая Мой суд. Таким образом, когда человек этого не ожидает, Я тихо отплываю в сторону, и Я более не стану равняться с человеком — кто высоко и кто низко. Человек является самым низшим «животным» из всех, и Я не желаю более заботиться о нем. Я уже давно вернул всю полноту Своей благодати обратно в то место, где Я мирно проживаю. Раз человек настолько непослушен, то по какой причине должен он и далее радоваться Моей драгоценной благодати? Я не намереваюсь понапрасну посылать Свою благодать силам, которые враждебны Мне. Я бы даровал Свои драгоценные плоды тем земледельцам Ханаана, которые ревностно и искренне приветствуют Мое возвращение. Я лишь желаю, чтобы небеса существовали вечно и, более того, чтобы человек никогда не старился; чтобы Небеса и человек навеки пребывали в покое, и чтобы эти вечнозеленые «сосны и кипарисы» вечно сопровождали Бога и вечно сопровождали небеса в совместном вступлении в идеальную эру.

    Я провел с человеком много дней и ночей, Я жил в этом мире вместе с человеком, и Я никогда не предъявлял каких-либо дополнительных требований человеку. Я лишь всегда направлял человека вперед, Я ничего иного не делаю, кроме как направляю человека, и ради судьбы человечества Я непрестанно совершаю работу обустройства. Кто когда-либо понимал волю Небесного Отца? Кто перемещался между Небесами и землей? Я больше не хочу проводить вместе с человеком его «старость», ибо человек слишком старомоден, он ничего не понимает. Единственное, что он знает, это объедаться на устроенном Мною пиру, вдали от всего остального — никогда не помышляя о каком-либо ином деле. Человечество слишком скаредно. Шумиха, уныние и опасность среди людей слишком велики, и поэтому Я не желаю делить обретенные в последние дни драгоценные плоды преодоления. Пусть человек наслаждается обильным благословениями, которые он сам создал, ибо человек не приемлет Меня — отчего же должен Я принуждать человечество симулировать улыбку? Ни в одном уголке мира нет тепла, во всех ландшафтах мира нет и следа весны, ибо подобно живущему в воде животному человек не имеет и толики тепла. Он подобен трупу, и даже текущая по его венам кровь подобна замерзшему льду, который холодит сердце. Где же теплота? Человек пригвоздил Бога ко кресту без причины, и впоследствии не почувствовал ни малейших опасений. Никто никогда не испытывал сожаления, и эти жестокие тираны и сейчас планируют еще раз «захватить живым»^[5] Сына Человеческого и поставить Его перед расстрельной командой, чтобы положить конец ненависти в своих сердцах. Какой прок для Меня оставаться в этой опасной земле? Если я останусь, то единственное, что Я принесу человеку — это конфликты, насилие и бесконечные беды, ибо Я никогда не приносил человеку мир, только войну. Последние дни человечества должны быть наполнены войной, и конечная точка человека должна низвергнуться среди насилия и конфликтов. Я не желаю «разделять» «радость» войны. Я не буду сопровождать кровопролитие и жертвы человека, поскольку человеческое неприятие повергло Меня в «отчаяние», и Я не осмеливаюсь смотреть на войны человека — пусть человек навоюется всласть, Я желаю покоя, Я хочу спать; пусть бесы составят компанию человечеству в его последние дни! Кому ведома Моя воля? Поскольку человек не привечает Меня, и он никогда не ожидал Меня, Я могу только попрощаться с ним и даровать человечеству его конечный пункт назначения, и, оставив все Мои богатства человеку, посеять Мою жизнь посреди него, посадить семена Моей жизни на поле человеческого сердца, и оставить ему вечные воспоминания; оставить всю Свою любовь человечеству, даровать человеку все, что он ценит во Мне, как дар любви, с которой мы жаждем друг друга. О, как бы Я хотел, чтобы мы вечно любили друг друга, чтобы наше вчера стало тем прекрасным, что мы дарим друг другу, ибо Я уже даровал всего Себя человечеству — какие могли бы быть у человека жалобы? Я уже оставил полноту Своей жизни человечеству, и без единого слова тяжко трудился, чтобы вспахать прекрасную землю любви для человечества. Я никогда не выдвигал никаких равноправных требований к человеку и ничего не сделал, но просто подчиняюсь устроениям человека и создаю для человечества более прекрасное завтра.

    Хотя работа Божья богата и изобильна, человеку весьма недостает вхождения. В совместном «предприятии» человека и Бога почти все, что в нем есть — это работа Бога; что же до степени вхождения человека, то ему почти нечем здесь похвастаться. Будучи столь обнищавшим и слепым, человек сегодня даже меряется силой с Богом, имея в руках «древнее оружие». Эти «примитивные обезьяны» едва способны прямо ходить, и не стыдятся своих «нагих» тел. Что дает им право оценивать работу Божью? Глаза многих из этих четвероногих обезьян наполняются яростью, и с древним каменным оружием в руках они настраивают себя против Бога, стремясь приступить к состязанию обезьянолюдей, равных которым мир еще не видел, — чтобы провести состязание последних дней между обезьянолюдьми и Богом, которое станет знаменитым по всей земле. Тем более, что многие из этих полупрямостоящих древних обезьянолюдей источают самодовольство. Их лица покрыты спутавшимися волосами, они исполнены смертоносных намерений и вздымают свои передние конечности. Им еще предстоит в полной мере развиться в современного человека, поэтому иногда они выпрямляются, а иногда ползут на четвереньках. И в самоочевидном рвении капли пота проступают на их лбах подобно частой росе. Глядя на первозданного древнего обезьяночеловека — их компаньона, — который стоит на всех четырех, а четыре его конечности массивны и медлительны, они едва могут сдерживать себя. В мгновенье ока, прежде чем можно заметить, что же произошло, «герой» ринга низвергается наземь, взмахнув в воздухе конечностями. Эти конечности, которыми он неправильно опирался на землю все эти годы, внезапно были перевернуты, и у обезьяночеловека более нет никакого желания сопротивляться. С этого времени самый древний обезьяночеловек стерт с лица земли — это воистину «прискорбно». Этот обезьяночеловек пришел к столь внезапному своему концу. Отчего бы ему было так спешить, чтобы так скоро удалиться из прекрасного мира человека? Почему он не обсудил следующий шаг стратегии со своими компаньонами? Как жаль, что он простился с миром, так и не раскрыв секрета о том, как меряться силой с Богом! Насколько же неразумно было для такого старого обезьяночеловека умереть, ничего не прошептав — уйти, не передав «древнюю культуру и искусства» своим потомкам. Не было времени, чтобы призвать к себе своих самых близких, чтобы рассказать им о своей любви. Он не оставил никакого послания на каменной табличке, не рассмотрел небесный свет и ничего не сказал о своих невыразимых тяготах. Испуская дух, он не призвал потомков к своему смертному одру, чтобы сказать им: «Не поднимайтесь на ринг, чтобы бросить вызов Богу», — прежде, чем закрыл глаза. И четыре негнущиеся конечности так и остались навеки торчащими вверх, подобно указывающим на небо ветвям дерева. Похоже, что умер он обидной смертью... Внезапно от подножья ринга раздается ревущий смех; один из полусогнутых обезьянолюдей вне себя. В руках его «каменная дубинка» для охоты на антилоп или другую дичь, которая более развита, чем та, на которую охотился старый обезьяночеловек. Он прыгает на ринг, исполненный ярости — в голове его хорошо обдуманный план^[6]. Это выглядит так, будто он сделал нечто достойное награды. При помощи «силы» своей каменной дубинки ему удается простоять прямо «три минуты». Насколько же велика «мощь» этой третьей «ноги»! Она поддерживала большого, неуклюжего, глупого полусогнутого обезьяночеловека в стоячем положении три минуты — не удивительно, что этот достопочтенный^[7] старый обезьяночеловек настолько деспотичен. Нет сомнений, что древнее каменное орудие «оправдывает свою репутацию» — есть ручка ножа, кромка и острие. Единственный недостаток заключается в том, что у кромки нет блеска — как это прискорбно. Взгляните вновь на «маленького героя» древних времен, который стоит на ринге, презрительным взором окидывая тех, кто ниже, как будто они бессильные ничтожества, а он — бравый герой. В своем сердце он питает тайное отвращение к тем, кто перед сценой. «Страна в беде, и каждый из нас несет ответственность, почему же вы отлыниваете? Возможно ли, чтобы вы видели, что стране угрожает бедствие, но не присоединились к кровавой битве? Страна на грани катастрофы — отчего вы не первые, кто выражает озабоченность и последние, кто стал бы развлекаться? Как можете вы стоять и смотреть, как страна бедствует, а ее народ приходит в упадок? Желаете ли вы нести позор национального порабощения? Что за кучка ничтожеств»! Пока он об этом размышляет, перед трибуной вспыхивают потасовки. И взгляд его становится еще более гневным — будто вот-вот начнет извергать^[8] пламя. Ему не терпится увидеть, как Бог проиграет еще до боя, он отчаянно желает предать Бога смерти, чтобы сделать народ счастливым. Он и не подозревает, что, хотя его каменное орудие, возможно, и заслуживает прославления, оно никогда не может противопоставляться Богу. Прежде чем он успевает защититься, прежде чем успевает лечь, а затем подняться на ноги, он покачнулся, и «картинка» в обоих его глазах тухнет. Он рушится вниз, отправляясь к своему древнему предку, чтобы более уже не встать. Крепко обхватив древнего обезьяночеловека, он более не кричит, а признает свою неполноценность. В нем более нет никакого желания сопротивляться. Эти два бедных обезьяночеловека умирают перед рингом. Какая досада, что эти предки человечества, которые дожили до сегодняшнего дня, умерли в неведении в тот день, когда явилось Солнце праведности! Как глупо, что они позволили себе упустить такое великое благословение; что в день своего благословения обезьянолюди, которые ожидали тысячи лет, взяли благословения в преисподнюю, чтобы «радоваться» с царем бесов! Отчего бы не сохранить эти благословения в мире живых, чтобы наслаждаться со своими сыновьями и дочерями? Они просто напрашиваются на неприятности! Как жаль, что ради малого статуса, репутации и тщеславия им выпало несчастье быть сраженными. Они торопились быть первыми, кто откроет врата ада и станет его сынами. Такая цена и настолько ненужная. Какая жалость, что такие древние предки, которые были столь «исполнены национальным духом», могли быть столь «строгими по отношению к себе, но такими терпимыми к другим», что они закрылись в аду и закрыли вовне тех бессильных нижестоящих. Где еще можно найти подобных «представителей народа»? Ради «благополучия своего потомства» и «мирной жизни будущих поколений» они не позволяют Богу вмешиваться, и таким образом они выказывают пренебрежение собственной жизни. Они без всяких ограничений посвящают себя «делу нации», без слов входя в преисподнюю. Где можно найти такой национализм? Воюя с Богом, они не страшатся ни смерти, ни кровопролития, и уж, тем более, их не тревожит завтрашний день. Они просто идут на поле битвы. Какая жалость, что единственное, что они получают за свой «дух приверженности» — это вечное сожаление и гибель в вечно пылающем адском огне!

    Насколько интригующе! Почему люди неизменно поносят и отвергают воплощенного Бога? Почему люди никогда не понимали воплощенного Бога? Возможно ли, что Бог пришел не в то время? Возможно ли, что Бог пришел не в то место? Возможно ли, что это происходит, поскольку Бог действует один, без «подписи» человека? Возможно ли, что это потому, что Бог Сам принял решение без разрешения человека? Факты свидетельствуют, что Бог сделал предварительное уведомление. Бог не сделал ничего дурного, облекшись во плоть — разве Ему нужно спрашивать у человека разрешение? Более того, Бог давно напоминал человеку — возможно, что люди забыли. Их не следует винить, ибо человек уже давно до такой степени прельщен сатаной, что он не может понимать ничего из того, что происходит под небесами, не говоря уже о происходящем в мире духовном! Какая жалость, что предки человека — обезьянолюди — умерли на ринге, но это неудивительно: Небеса и земля всегда были несовместимы. И как могли обезьянолюди, разум которых был сделан из камня, уяснить, что Бог мог вновь стать плотью? Как печально, что старый человек; такой, как этот, «на шестидесятом своем году», умер в день явления Бога, покинув мир без благословения при пришествии столь великого благословения — разве это не диво? Воплощение Бога сотрясло все религиозные сферы. Оно «внесло замешательство» в изначальный порядок религиозных кругов, и это потрясло сердца всех тех, кто жаждет явления Божьего. Кто не благоговеет? У кого нет страстного желания видеть Бога? Бог лично пребывает среди людей много лет, однако человек этого никогда и не осознавал. Сегодня Бог Сам явился и явил Свою личность массам, — могло ли это не привести в восторг человеческое сердце? Некогда Бог разделял с человеком радости и печали, и сегодня Он воссоединился с человечеством и делится с ним историями о прошедших временах. После Его отшествия из Иудеи люди не могли найти никаких Его следов. Они жаждут еще раз встретиться с Богом, не подозревая, что ныне они уже вновь встретились с Ним и воссоединены с Ним. Могло ли это не всколыхнуть мыслей о вчерашнем? Две тысячи лет назад потомок иудеев, Симон, сын Ионин, узрел Иисуса Спасителя. Он трапезничал с Ним за одним столом, и, сопровождая Его в течение многих лет, он ощутил еще более глубокую привязанность к Нему. Он возлюбил Его до глубины сердца, он очень глубоко любил Господа Иисуса. Народ иудейский ничего не знал о том, как этот златокудрый ребенок, родившийся в холодных яслях, стал первым образом воплощения Божьего. Все они думали, что Он такой же, как и они, никто не считал, что Он чем-то отличается. Разве могли люди распознать этого нормального и обыкновенного Иисуса? Люди Иудеи почитали Его за еврейского сына тех времен. Никто не взирал на Него как на прекрасного Бога, и люди не делали ничего — лишь слепо предъявляли Ему свои требования, просили, чтобы Он дал им богатые и обильные милости, мир и радость. Они знали единственно лишь, что подобно миллионеру Он имеет все, о чем каждый мог только мечтать. Тем не менее, люди никогда не относились к Нему, как к горячо любимому. Люди того времени не любили Его, а только протестовали против Него и предъявляли Ему свои неразумные требования. А Он никогда не сопротивлялся, непрестанно даруя человеку Свои милости, хотя тот и не знал Его. Бог ничего не делал, но молча давал человеку тепло, любовь и милосердие, и, более того, Он давал человеку новые методы практики, уводящие его от уз закона. Человек не любил Бога, он лишь завидовал Ему и признавал Его исключительные таланты. Как могло ослепленное человечество знать о том, сколь великое унижение претерпел прекрасный Иисус Спаситель, когда Он пришел к человечеству? Никто не принимал во внимание Его нужду, никто не знал о Его любви к Богу Отцу, и никто не мог знать о Его одиночестве. И хотя Мария была Его родной матерью, разве могла она знать помыслы в сердце милосердного Господа Иисуса? Кто знал о невыразимом страдании, перенесенном Сыном Человеческим? Предъявив Ему свои просьбы, люди того времени холодно удалили Его на задворки своего разума и отринули Его. По этой причине Иисус скитался по улицам день за днем, год за годом, перемещаясь в течение многих лет, пока Он не прожил тридцать три тяжелых года. Эти годы оказались для него одновременно и длинными, и короткими. Когда люди нуждались в Нем, они с улыбками на лицах зазывали Его в свои дома, пытаясь выдвигать Ему свои требования. А после того, как Иисус вносил для них Свой вклад, они тут же выставляли Его за дверь. Люди питались тем, что исходило из Его уст, они пили Его кровь и радовались тем милостям, которые Он даровал им. Но при этом они также противились Ему, поскольку не знали, от Кого получили свою жизнь. В конце концов, они пригвоздили Иисуса ко кресту, а Он при этом не издал ни звука. Он хранит молчание по сей день. Люди вкушают Его плоть, они едят пищу, которую Он для них готовит, они идут тем путем, который Он для них открыл, и они пьют Его кровь. Однако они по-прежнему намерены отвергать Его. Фактически они относятся к давшему им жизнь Богу, как к врагу, а вместо этого к таким же рабам, как они сами, люди относятся как к Отцу Небесному. В этом — не противятся ли они преднамеренно Ему? Как получилось, что Иисус умер на кресте? Вам известно? Разве Он не был предан Иудой — тем, кто был ближе всего к Нему, кто вкушал Его, алкал Его и радовался Им? Разве причина предательства Иуды не в том, что Иисус был не более, чем нормальный маленький учитель? Если бы люди действительно видели, что Иисус необычайный, и что Он от Небес, то как могли бы они пригвоздить Его живым ко кресту на целые сутки, пока дыхание не покинуло Его тело? Кто может познать Бога? Люди только и делают, что наслаждаются Богом с ненасытной жадностью, но они никогда не знали Его. Им дали палец, а они откусили руку. И они заставляют Иисуса полностью подчиняться своим распоряжениям, своим приказам. Кто когда-либо являл милосердие к этому Сыну Человеческому, Которому негде преклонить голову? Кто когда-либо помышлял объединить усилия с Ним, чтобы завершить поручение Бога Отца? Кто когда-либо думал о Нем? Кто когда-либо переживал о Его трудностях? Без малейшей любви человек искажает Его то так, то эдак; человек не знает, откуда пришли Его свет и жизнь, и ничего не делает, лишь тайно планирует, как еще раз распять Иисуса двухтысячелетней давности, Который претерпел боль среди людей. Действительно ли Иисус вызывает такую ненависть? Разве все, что Он делал, давно позабыто? Ненависть, которая объединяла тысячи лет, в конечном итоге, прорвется наружу. Вы, порождение иудеев! Был ли Иисус когда-либо враждебным к вам, чтобы вы Его так сильно ненавидели? Он сделал так много и сказал так много — и ничего из этого не на пользу вам? Он отдал Свою жизнь вам, не прося ничего взамен; Он отдал вам Себя целиком — и вы действительно еще хотите съесть Его живьем? Он отдал все что имел, вам, Он ничего не удерживал, никогда не наслаждался мирской славой, проявлением человеческой теплоты и человеческой любовью или всеми благословениями людскими. Люди настолько злобны по отношению к Нему; Он же никогда не наслаждался всеми богатствами на земле, Он посвящает всю полноту Своего искреннего пылкого сердца человеку, Он посвятил Себя во всей полноте человечеству — и кто когда-либо дал Ему тепло? Кто когда-либо дал Ему утешение? Человек взгромоздил на Иисуса все бремя, он вручил Ему все невзгоды, он навязал Ему все самые неудачные испытания среди людей, он обвиняет Его за всю несправедливость, и Он молча принял это. Протестовал ли Иисус когда-либо кому-нибудь? Просил ли Он когда-нибудь у кого-либо о малом вознаграждении? Кто когда-либо явил сочувствие по отношению к Нему? У кого из вас, обычных людей, не было романтического детства? У кого не было яркой молодости? Кто не ощущает теплоту близких? У кого нет любви близких и друзей? Кого не уважают люди? У кого нет семейного тепла? Кого не утешают задушевные друзья? А наслаждался ли Он когда-либо чем-нибудь из этого? Кто когда-либо одаривал Иисуса толикой тепла? Кто когда-либо давал Ему хоть толику утешения? Кто когда-либо явил Ему хоть толику человеческой нравственности? Кто когда-либо явил терпимость к Нему? Кто когда-либо пребывал с Ним в трудные времена? Кто когда-либо переносил с Ним жизненные невзгоды? Человек никогда не смягчал своих требований к Нему; он попросту, без каких-либо колебаний, выдвигает Ему свои требования, словно, придя в человеческий мир, Бог должен быть его волом или лошадью, его узником, и обязан отдать человеку все, что у Него есть. А иначе человек никогда не простит Ему, никогда не будет сдерживать себя с Ним, никогда не назовет Его Богом и никогда не проявит к Нему глубокого уважения. Человек слишком жесток в своем отношении к Богу, как будто вознамерился замучить Бога до смерти, и только после этого он уменьшит свои запросы Богу. В противном случае человек никогда не понизит уровень своих требований к Богу. Разве может Бог не презирать подобного человека? Не такова ли трагедия современности? Человеческую совесть не видно нигде. Человек продолжает говорить, что воздаст Богу за любовь, но он препарирует Бога и мучает Его до смерти. Не это ли «тайный рецепт» его веры в Бога, переданный от его предков? Нет такого места, где не находили бы «иудеев», и сегодня они по-прежнему выполняют ту же работу, они все так же выполняют работу противодействия Богу, и при этом верят, что высоко возносят Бога. Как мог человек узнать Бога собственными глазами? Как мог бы человек, живущий во плоти, почитать Богом воплощенного Бога, Который пришел от Духа? Кто среди людей мог бы познать Его? Где истина среди людей? Где истинная праведность? Кто способен познать характер Божий? Кто может состязаться с Богом Небесным? Не удивительно, что, когда Бог пришел к людям, никто не узнал Бога, и Он был отвергнут. Как может человек терпеть существование Бога? Как может он позволить свету вытеснить тьму мира? Разве все это не относится к благородной преданности человека? Это ли не благочестивое вхождение человека? И разве работа Божья не сосредоточена вокруг вхождения человека? Мне бы хотелось, чтобы вы соединили работу Божью с человеческим вхождением и установили добрые отношения между человеком и Богом, и исполнили долг, который должно исполнить человеку в меру его способностей. В этом случае работа Божья впоследствии придет к окончанию, завершившись Его прославлением!

    Примечания:

    1. «Человеческое вхождение» здесь указывает на непослушное поведение человека. Здесь речь идет не о вхождении людей в жизнь — что позитивно, — но об их негативном поведении и действиях. В широком смысле это относится ко всем деяниям человека, которые противодействуют Богу.

    2. «Терзают воображаемые страхи» использовано в насмешку над заблудшей жизнью человека. Речь идет об уродливом состоянии жизни человечества, в котором люди живут совместно с бесами.

    3. «Лучше всех» сказано с издевкой.

    4. «Рвение становится все горячее» сказано в насмешку, и это относится к уродливому состоянию человека.

    5. «Захватить живым» относится к агрессивному и постыдному поведению человека. Человек жесток и не испытывает ни малейшего великодушия по отношению к Богу, предъявляя к Нему абсурдные требования.

    6. «Хорошо обдуманный план» сказано в насмешку, и речь здесь идет о том, насколько люди не знают себя и невежественны относительно своего истинного духовного состояния. Это уничижительные слова.

    7. «Достопочтенный» сказано в насмешку.

    8. «Извергать» указывает на уродливое состояние людей, которые бурлят от ярости, потерпев поражение от Бога. Это указывает на степень их противодействия Богу.

из книги «Слово является во плоти»

Вам также может понравиться:

    Примечание редактора:Более 100 прославлений, новый стиль, красиво и воодушевленно.Разного стиля христианские песни, приближаемся к Богу.